Proinsias Mac Cana, The Cult of the Sacred
Centre. Essays on Celtic Ideology
(Dublin: School of Celtic Studies.
Dublin Institute for Advanced Studies, 2011)
В своей последней, вышедшей уже посмертно, книге Проньшас Мак Кана детально рассматривает феномены национального единства кельтских стран, сакрального центра, восприятия сторон света, ритуала движения и другие важные константы космологии кельтских народов, уделяя при этом не меньшее внимание широкому сравнительному анализу картины мира иных народов и культур, как индоевропейских, так и неиндоевропейских. В книге идет речь не столько об «идеологии» как о современном и политически мотивированном конструкте, сколько о взаимосвязи мифологии, космологии и истории в традиционных обществах. Но если речь идет об «идеологии» как сфере идей, название для книги было выбрано верное. Лебединая песня Проньшаса Мак Каны, книга эта действительно подробное и оригинальное исследование кельтских и не только кельтских мифологических мотивов и космологических схем. Широкий охват мировой литературы и сравнительный подход с экскурсами в разные традиции и мифологии не позволяют назвать П. Мак Кану в прямом смысле слова «нативистом», как его часто называли критики. Скорее его можно было бы называть «интер-нативистом». Некоторые идеи и концепции его «Культа священного центра» заслуживают дальнейших исследований и могут оказаться щедро брошенными семенами работ будущих кельтологов и исследователей в области сравнительной мифологии и космологии. В этой рецензии я хотел бы отметить лишь некоторые из этих потенциально перспективных направлений.
Обложка книги работы художника Эвлин Ник Гоннха с ландшафтом Тары (Темры) и фаллическим стоячим камнем, за которым возвышается патриотическая стела более позднего времени, отражает восприятие П. Мак Каной священного камня Ирландии Lia Fáil, одного из самых известных артефактов Тары. Мак Кана, следуя популярному мнению, полагает, что Лиа Фаль среднвековых ирландских [225]преданий – это стоячий камень в центре и на вершине т.н. «Дома Кормака» (Teach Cormaic), камень, который местные носители ирландского языка в начале XIX в. называли Bod Fhearghusa («Пенис Фергуса») (p. 268). Этот стоячий камень был перенесен на свое нынешнее место в 1824 г. со своего изначального (?) местоположения у Кургана Заложников (Duma na nGiall), см. [Newman 1997: 86]. Согласно прозаическим старинам мест (Dindshenchas) мы знаем, что в Средние века Fál, камень, который кричал под стопой каждого истинного короля Ирландии, находился к северу от Кургана Заложников[1]. Стоячий камень на Кургане Заложников (Cart[h]i na nGíall «Стоячий камень Заложников», а не Лиа Фаль) упоминается в житии св. Колмана, сына Луахана, когда речь идет о короле, стоящем у подножия камня на кургане [Meyer 1911: 72, § 70]. Несмотря на эти противоречивые свидетельства, судя по всему подлинный Лиа Фаль не имеет отношения к фаллическому камню, стоящему сейчас на «Доме Кормака» в Рат на Ри. Лиа Фаль скорее всего был плоским камнем, на который король Тары мог легко наступить, а королевская колесница могла бы легко проехать над ним[2]. Известен фрагмент из средневекового трактата по ономастике «Правило имен» (Cóir Anmann), где речь идет о короле Тары, Нуаду, который «часто ходил к Лиа Фаль, играл с ней и сватался к ней» (no thaidhledh co minic in Lía Fáil ic cluici fría ┐ ag suirghi, [Arbuthnot 2007: § 85]). Из контекста не совсем ясно, то ли lía ‘камень’ здесь стоит в жен. р. (что более вероятно), то ли речь идет об Ирландии в ее женской (божественной) ипостаси (Fál часто использовалось как одно из имен Ирландии). Очень вероятно, что королевская «игра», о которой идет речь, имеет отношение к другому названию камня Лиа Фаль – Ferp Cluche ‘Слово (?) состязания, игры’ (edil.qub.ac.uk s.v. 3 ferb). Как предположил Т. О Бронь, возможно Лиа Фаль почитался как богиня, подобно иным богиням Греции (Афродита) или Индии, которые изображались в виде необработанных камней. Если исторический Лиа Фаль действительно был плоской каменной плитой, используемой в инавгурационных ритуалах, он имел гораздо больше общего с шотландским Камнем Судьбы из Скона, чем с фаллическими или омфалическими камнями, символизирующими центр мира. Эти характеристики камня Лиа Фаль важны, поскольку имеют отношение к самой сути концепции П. Мак Каны об особой роли центрального положения Тары для «национального» единства Ирландии. [226]Из этого центра можно двигаться дальше к понятиям «национальности», языка и деления острова, как они отражены в книге Мак Каны.
П. Мак Кана пытается показать, что «ирландское национальное сознание» изначально было основано на таких компонентах духовной культуры, как язык и дохристианская языческая религия, которая «в дальнейшем существовала в реальном симбиозе (workable symbiosis)» с христианством (p. 43). Можно поспорить конечно о характере такого симбиоза, но бесспорно, что элементы дохристианских верований и практик сохранялись в Ирландии долгое время после начала христианской миссии. Более того, все литературные источники по средневековой Ирландии, которые Мак Кана рассматривает в своей книге, можно назвать продуктом такого «симбиоза». Проблемам актуальности и характера религиозного симбиоза в Ирландии эпохи Средневековья и Нового времени к сожалению уделяется не так уж много внимания в последних работах по ранней ирландской литературе и фольклору. Термин nationality у Мак Каны слишком современен и принадлежит эпохе модерна: с его помощью вряд ли можно описать этносоциальные процессы в Ирландии непосредственно перед и сразу после начала христианизации страны. Мы можем наверное говорить об этническом и культурном единстве, при том, что Ирландия долгое время входила в языковую и религиозную общность с другими кельтскоязычными регионами. Другая проблема, типичная как для книги Мак Каны, так и для недавней работы Дж. Мэллори «Происхождение ирландцев» [Mallory 2013: 295–296], и многих иных работ, посвященных ирландскому «национальному сознанию», заключается в том, что почти все они обходят молчанием глубокие и устойчивые связи между двумя частями гэльского мира, Ирландией и Гэльской Шотландией.
Согласно схеме Мак Каны очевидное отсутствие диалектов в древнеирландском языке объясняется существованием общеирландской ученой элиты (сначала друидов, затем филидов), тех самых ученых классов, которые изначально объединили одной системой ценностей и верований страну, разделенную на множество племенных королевств (túatha). Схожий взгляд на древнейший ирландский (гойдельский) язык огамических надписей ранее высказал Дж. Кук, который считает, что этот архаический язык (Primitive Irish) без каких-либо диалектных различий использовался ирландской ученой элитой для культовых целей до начала христианизации. Кук также предположил, что переход от огамического ирландского к собственно древнеирландскому отражает переход от высокого (религиозного) регистра к более низкому разговорному [Koch 1994: 233–234]. Мнение Кука спорно, поскольку даже самые ранние огамические надписи датируются периодом активного распространения в Ирландии [227]римского и христианского влияния, с каковым влиянием можно связать и само возникновение огама. Взгляд Мак Каны на общий литературный древнеирландский язык тоже нуждается в корректировке, поскольку языковой стандарт, мировоззрение и ценности, которые мы находим в раннесредневековой литературе отражают уже довольно позднее влияние местной ученой элиты. Более того, у нас нет веских аргументов и свидетельств для того, чтобы говорить о подобной преемственности средневековых филидов по отношению к жреческой корпорации друидов, особенно в том, что касается литературных стандартов древнеирландского языка.
Две главы книги посвящены древнему делению Ирландии на пять частей: «Центр и четыре четверти» (p. 91–108) и «Пять провинций и центр» (p. 251–61). С первого взгляда кажется, что П. Мак Кана использовал два разных подхода к пятичленной схеме: в первом должны были рассматриваться четыре четверти и неуловимый центр, во втором – пять пятин сходящихся к центру (к Ушнеху с его пятиугольной скалой). На деле же в главе о пяти пятинах Мак Кана пишет о роли Ушнеха как сакрального центра Ирландии, но также пытается включить его в свою схему «четыре (провинции) + один (центр)». Важно подчеркнуть, что письменные источники не подтверждают существование пяти королевств в Ирландии (с Миде в качестве центрального королевства) в какой-либо исторический период. Если принять чтение Й. Корталса, возможно самое раннее свидетельство существования пятин в Ирландии мы находим в поэме из метрических лейнстерских генеалогий нач. VII в. (Móen óen, ó ba nóed…): Glinnset cóicthe, | coddá ler lergga íath n-Éremóin [Corthals 1989: 55] – «Они (воины Галеонь – Г. Б.) защитили пятины до моря (и) склоны земли Эремона».
Когда мы обсуждаем пятичленное деление Ирландии, мы имеем дело скорее с идеализированной космологической схемой, известной в разных вариантах и в других культурах. Так, например, средневековый Новгород был разделен на пять «концов», расположенных вокруг детинца, этому делению соответствовало и деление всей Новгородской земли на пять пятин.
Дж. Мэллори, отвечая на вопросы поставленные Мак Каной, замечает в «Происхождении ирландцев», что весь процесс становления «королевских» центров пятин мог быть ускорен необходимостью «заново обустроить/включить в обустроенный космос национальную территорию…, основав новые ритуальные центры» (re-cosmicize the national territory… by creating new ritual centres’ (Mac Cana, p. 73)). Мэллори отдает первенство Таре и предполагает, что курганы над более ранними деревянными строениями в центрах двух из пятин, Наване (Эмайн Махе) и Раткрохане (Круахане), были сооружены по [228]образцу Кургана Заложников в Таре [Mallory 2013: 296]. К этим примерам может быть добавлен более поздний из недавней археологической разведки в Дувклое (Dubhcloy), продольной насыпи возле Кашеля (одного из центров южной пятины, Мунстера). Образцом для этого сооружения вероятно послужили насыпи Тех Мидхуарта в Таре[3]. Тем не менее назначение центров в Наване или в Раткрохане остается загадкой, а ритуальное строительство кургана на основании сожженого деревянного сооружения в Наване выглядит скорее как сооружение симулякра, основанное на новой (ложной?) интерпретации более ранних памятников.
Проблема происхождения и функций пятичленного деления Ирландии остается актуальной. Так в Мунстере и в Лейнстере известно несколько королевских центров пятин. Ушнех и Тара (Темра), находившиеся в двух разных королевствах-туатах, соотвественно в Миде и в Бреге, играли роль двух относительно независимых друг от друга центров Ирландии, при этом ни Миде, ни Брега не считались отдельными «пятинами» (cóiced) Ирландии. Возможное объяснение этой загадки, предложенное П. Мак Каной, заключается в ощутимом феномене единства, которое возникает в стране, на уровне идеологии состоящей из пяти пятин с единым центром. Единство Ирландии возникает как из четкой пятичленной структуры на идеологическом уровне, так и из единства языка, политической системы и мифопоэтической традиции.
Издание рецензируется в рамках проекта «Образ острова в языке и культуре кельтов и германцев» (РГНФ, № 13–04–00024)
Литература
Arbuthnot S. (ed.), Cóir Anmann, vol. 2 Dublin, 2007.
Carey J. ‘Varia I: Ferp Cluche’, Ériu 50 (1999).
Corthals J. ‘The retoiric in Aided Conchobuir’, Ériu 40 (1989)
Gleeson P. ‘Constructing Kingship in Early Medieval Ireland: Power, Place and Ideology’, Medieval Archaeology 56 (2012).
Koch J. ‘Windows on the Iron Age: 1964–1994’, in Ulidia. Proceedings of the First International Conference on the Ulster Cycle of Tales. Belfast, 1994.
Mallory J. The Origins of the Irish. London, 2013.
Meyer K. (ed.), Betha Colmáin maic Lúacháin Dublin, 1911.
Newman C. Tara: An Archaeological Survey. Dublin, 1997.
Ó Broin T. ‘Lia Fáil: fact and fiction in the tradition’, Celtica 21 (1990),
Stokes W. (ed.), ‘The Prose Tales in the Rennes Dindshenchas’, Revue celtique 15 (1894).
